Глобальное биоразнообразие оценивается (прогнозируется) в 14 000 000 видов  (Global biodiversity …, 2000). Но данные о количестве известных науке видов (имеющих научное описание) – представителей всех 5 царств на Земле весьма скромные – 1 750 000 видов (Табл. 1).  Эти материалы обобщены WCMC – Всемирным центром мониторинга биоразнообразия в Кембридже (Великобритания) и  могут быть уточнены.

                Кроме того, любой биолог, а тем более специалист в области таксономии  и эволюции понимает, что на Планете идет постоянный процесс появления и вымирания  видов, подвидов, форм и рас. Есть таксономические группы (например, среди бактерий, грибов, водорослей), где характерное время формообразования исчисляется часами, сутками, месяцами. Человек, особенно в рамках генно-инженерной деятельности, вторгается в святая святых природы – видообразование и  «обогащает» природу новыми видами с полезными свойствами. Но этого мало, своими избирательными действиями (механическими, физическими, химическими, биологическими) он создает дополнительное многообразие популяций и форм известных организмов,  их сообществ и экосистем. Они не настолько устойчивы и самовоспроизводимы, как природные, но при определенном режиме поддерживания (воздействия, они существуют сравнительно долгое время (например, производные леса, водораздельные луга, искусственные водоемы и пр.).

                Почему же в обществе культивируется обеспокоенность относительно опасности сокращения биоразнообразия на Планете? Проще было бы ответить, что научному сообществу и нарастающему экологическому общественному движению периодически необходимо обновлять «страшилки» для  обывателей, которые должны в конечном итоге расщедрится и дать дополнительные средства на исследования и защиту природы. Так, по-видимому, возникали и овладевали массами идеи «борьбы с озоновыми дырами» или «необходимость снижения поступления в атмосферу парниковых газов» для спасения человечества от климатических катаклизмов. Но в отношении биоразнообразия конъюнктура оказывается весьма условной – действительно, аргументов в пользу предотвращения сокращения глобального биоразнообразия достаточно:

• Законы, установленные экологами в отношении связи разнообразия и устойчивости одинаково значимы и для элементарного сообщества озера и для Мирового океана и Планеты в целом. Снижение многообразия жизни – снижение эффективности действия механизмов поддержания биосферы и ее функций в естественном флуктуирующем состоянии. Каждый вид, популяция имеют не только индивидуальную «норму реакции» на факторы окружающей среды, но и «пределы средообразующей деятельности». Только благодаря этому Планета имеет биосферу, обеспечивающий жизнь биоты климат, разнообразие экосистем. Каждый тип экосистемы – результат  преобразования участка территории или акватории строго определенной группой организмов в нужном им направлении в процессе первичной сукцессии (или восстановленный этими организмами после природных или антропогенных нарушений). А теперь представьте, что исчезнут на Земле, например, несколько массовых видов кораллов или темнохвойные породы, формирующие тайгу (!).
• Только больное воображение может вселить уверенность, что все в природе взаимозаменяемо и потеря одних видов растений и животных будет восполнена другими на условиях экологической конвергенции и викариата. Да, леопард способен вместо льва регулировать поголовье копытных саванны, но спектр жертв у него будет иным, и последствия смены хищника по причинно-следственной цепочке приведут к необратимым последствиям и для биоты саванны и для ее экосистем, а в конечном итоге и для населения.
• К сожалению, человечество в своем современном поколении до сих пор не знает всего богатства, которое ему досталось от прошлых поколений. Мы ищем лекарства от болезней века – рака, СПИДА, сердечно-сосудистых и многих инфекционных заболеваний. Но раз они образовались, то в природе должны быть и средства борьбы против них. Смело можно говорить, что биоразнообразие – генетическая и биохимическая кладовая фармацевтических и профилактических средств против всех болезней на Земле. Так что нельзя мириться с тем, что вымирают редкие виды растений и животных. А вдруг с ними уйдет и надежда найти панацею от СПИДА?!
• Тоже можно сказать и о спасении человечества от голода и о возможности прокормить не «золотой миллиард» (Горшков, 1995), а столько, сколько людей Земля имеет сейчас и даже больше. Можно быть абсолютно уверенным (и это показывают генно-инженерные изыскания), что генетические ресурсы для обеспечения высокопродуктивного, фактически неисчерпаемого и экологически безопасного аграрного производства заложены в биоразнообразии Планеты и остается только найти их и использовать без ущерба природной среде. Конечно, некоторый пул генетических ресурсов уже потерян – например, уникальные качества стеллеровой коровы  как перспективного объекта для одомашнивания и селекции в прибрежных, богатых кормами акваториях. Но возможно и здесь еще не все потеряно.
• Человек – не Бог. И никто не давал ему права распоряжаться природным наследием на Земле. Даже если бы не поднималась так остро, и не поддерживалась Конвенцией о биологическом разнообразии проблема сохранения видов растений и животных, моральные регламенты цивилизации и так должны были бы стать преградой сокращения биоразнообразия.

                Россия занимает 1\8 часть суши планеты - большую часть внетропической Евразии. Несмотря на ее высокое ландшафтное разнообразие (Мнльченко и др., 2004)) биологическое разнообразие здесь сравнительно низкое по сравнению с более южными регионами. Рассматривая часть континента включает ландшафты 8 природных зон,  на территории которых встречаются сотни тысяч различных представителей флоры и фауны, составляющих от 1 до 20% мирового разнообразия отдельных таксонов.  Ратификация Россией (в 1995 г.) и другими странами б. СССР Конвенции по биологическому разнообразию сделала сохранение живой природы Северной Евразии важной международной проблемой (Действия по достижению…. 2002; Цель сохранения биоразнообразия …, 2004).
                В Российской Федерации представлено более 12 500 видов сосудистых растений, 2200 – мохообразных, около 3000 – лишайников, 320 - млекопитающих, более 732 - птиц, 75 - рептилий, около 30 амфибий и почти 343 видов рыб пресных вод, 9 – круглоротых и около 1 500 видов морских рыб (Национальная стратегия…, 2001). Наиболее высоким уровнем разнообразия флоры и фауны отличаются регионы Дальнего Востока, гор юга Сибири и Северного Кавказа. Высокий уровень локального биоразнообразия на равнине характерен для зональных экотонов, в первую очередь для Европейской лесостепи.

                Исключительно велик вклад биоразнообразия России в глобальное биоразнообразие планеты (Табл. 2) В нашей стране представлено около 5% мировой флоры сосудистых растений, 18% - фауны млекопитающих и почти 8% - фауны птиц нашей планеты.

                Следует отметить, что значительная часть таксономических групп, составляющих биоразнообразие страны, находится на грани исчезновения и представлена в Красной Книге Российской Федерации. Несмотря на достаточно внушительный список исчезающих видов растений и грибов, представленных в Красной Книге России в прежней и новой редакции, ситуация с охраной флоры в России не столь остра, как с охраной фауны.
Но глобальная роль биоразнообразия России оценивается не столько исходя из его такснономического разнообразия и уникальности (эндемизма), а сколько из осуществления ее природными экосистемами биосферных функций и, соответственно, экосистемных услуг.

                Видовое богатство жизни на Планете – наиболее дискретный и осязаемый элемент биоразнообразия.  Оно создается в процессе видообразования, имеющего у разных групп организмов разные скорости. Если представить, что современное разнообразие видов – результат взаимодействия двух разнонаправленных процессов – видообразования и вымирания видов, то приоритет остается все же за первым. И это подтверждается фактом, что 94-99%, существовавших на Земле видов вымерло еще задолго до появления человека с его способностями приспосабливать среду для своего существования (Миллер, 1993), но наличие глобального видового пула - около 14 млн. - свидетельствует о преобладании процесса видообразования.
                Иллюзия обратного (преобладания вымирания) складывается исключительно из-за своеобразного «сжатия времени» - прошлое многообразие жизни распределяется на 4-5 млрд. лет эволюции жизни на Земле, а угрозы вымирания и реальные (фиксируемые документально) процессы вымирания, связанные с деятельностью человека (Табл. 3) оформились в последние тысячелетия. Если исключить катастрофические явления биоцидного и экоцидного действия (извержение вулканов, глобальные наводнения, резкие изменения климата, падения крупных метеоритов и пр.), то формирование разнообразия, доставшегося человеку как «царю природы» - последовательный циклический процесс биологической эволюции жизни, в котором появление новых, более прогрессивных и адаптированных форм становилось сигналом для вытеснения и последующего вымирания более примитивных и неконкурентоспособных организмов. В такой трактовке естественный отбор выглядит  своеобразным ситом для сохранения и преимущественного воспроизведения определенного генетического разнообразия популяций, которое исходно включает бесконечное число комбинаций генов, обеспечивающее приспособление практически ко всему многообразию абиотических и биотических условий жизни (освоенных и потенциальных).
                Исходя из этого имеются и расчеты «быстрого» (в экспериментах по искусственному мутагенезу и генетической инженерии, или в природе у самоопыляемых растений) и «медленного» (за счет реакции на изменения среды in-situ, при расселении и освоении новых территорий с новыми параметрами среды или возникновении изоляции).
                Так, «быстрое» видообразование может охватывать, по-видимому десятки и сотни поколений – месяцы (в экспериментах генетиков), десятилетия, столетия и тысячелетия  - в природе. Например, у некоторых манжеток и фиалок в процессе самоопыления происходит сравнительно быстрое закрепление признаков, позволяющих в ряду нескольких поколений у части популяции проявиться новым видовым качествам, воспроизводимым в ряду потомства. Но, достаточно часто появившиеся новообразования, а в некоторых случаях и просто генетические химеры и гибриды близкородственных видов исчезают, не найдя себе в прямом и переносном смысле места под солнцем (экологической ниши). «Быстрым» следует признать формирование видов аблигатных сорняков разных сельскохозяйственных культур, достаточно далеко ушедших от предковых форм, формирование популяций вредителей сельскохозяйственных культур, устойчивых к определенным ядохимикатам (устойчивость вырабатывается в ряду нескольких поколений) и пр.
«Медленное»  также вполне наглядно, т.к. демонстрирует у многих групп растений и животных длительное накопление новых качеств, позволяющих им фенотипически и генотипически обособиться от родителей, т.е. стать новым видом и самовопроизводиться в новом качестве.  Свидетельства о скорости видообразования  дает  палеонтология в сочетании с геологическими свидетельствами об изменении климата, времени расхождения материков, образования гор и водных преград, а, соответственно, и изоляции отдельных популяций растений и животных. Этапы формирования новых родов лошади от одного предка к другому и так до современного вида охватывал обычно 10-20 млн. лет. На Галапагосских островах, образовавшихся всего около 1 млн. лет назад, обитает 13 видов дарвиновых вьюрков, имеющих одного предка. Сравнительно широкий спектр таксонов имеет скорость видообразования в пределах 1000 – 100 000 поколений, измеряемых периодами активной репродукции. У многих групп насекомых, у некоторых видов рыб,  мышевидных грызунов и одно-двулетних растений  Евразии плейстоценовые и голоценовые перестройки климата (потепления, похолодания), оледенения, рельефообразование и морские трансгрессии  стали фоном для формирования новых видов, ставших «ядром» новых зональных экосистем (чаще, равнинным аналогом ранее существовавших типов горных экосистем).

                В целом, проблема баланса видообразования и вымирания для территорий и акваторий разного размера решается по-разному. Наиболее рельефно она проявляется в отношении островных биот. Еще Р. МакАртур и Е. Уилсон (1967) предложили «теорию равновесия», согласно которой заселение и возникновение на острове новых видов и вымирание уже поселившихся видов постепенно приходит в динамическое равновесие. Принципы островной биогеографии, приложимые и к ситуации анализа актуального состояния  биоразнообразия Земли и ее отдельных регионов гласят, что (расширительная трактовка):

• процессы появления новых видов и вымирания для конкретной территории (акватории) вступают в динамическое равновесие;
• чем дальне остров от источника миграции видов, тем медленнее происходит его насыщение и формирование пула относительно редких видов;
• чем богаче видовое разнообразие флоры или фауны, тем больше в них редких видов и интенсивнее идет их локальное вымирание;
• ни один остров не имеет биоразнообразие, которое он имел бы, если бы был равной по площади частью материка;
• острова демонстрируют высокие скорости видообразования (обычно выше, чем скорости появления новых поселенцев, а показателем этого процесса служит доля эндемиков;
• генетический материал для видообразования на островах весьма специфичный – селекцию прошли виды, способные к дальнему заносу (плодовитость, жизнеспособность, устойчивость к соленой воде, летучесть, зоохория и пр.) и имеющие, сравнительно «узкое» генетическое разнообразие исходных форм для эволюции в условиях географической изоляции  и слабого пресса других представителей биоты.

                Биологи, экологи и географы часто не понимают друг друга, когда  начинают говорить и писать о количественных характеристиках разнообразия организмов отдельных сообществ, экосистем, регионов и пр. В ботанической литературе укрепилось даже понятие «конкретная флора» – количество выявленных видов растений на 100 км2. Предполагается, что в пределах данной площади представлено максимально возможное разнообразие местообитаний, а соответственно и населяющих их видов. В дальнейшем это понятие было конретизировано в отношении постоянства набора видов растений на однотипных экотопах и представленных на них ассоциаций. Но на практике чаще употребляется понятие «локальная флора». Оно стало применяться и как понятие, определяющее совокупность видов растений на определенной территории (конкретного заповедника, района и т.д.).
                Зоологи долго оставались при своих традициях, подыскивая аналог понятию «локальная флора» для своих объектов, имеющих суточные, сезонные и погодичные миграции и смены экотопов (Чернов, 1975, 1978, 1991). У морских и пресноводных гидробиологов сохранялось устойчивое употребление понятий «станция» и «проба». Отсюда и стремление закрепить за ними определение элементарного уровня оценки разнообразия – по сути, «локальной фауны». И у ботаников в отношении локальной флоры иногда проскальзывал именно такой взгляд на явление. Например, Б.А. Юрцев (1997) писал о локальных флорах как о «пробах флористической ситуации…». Но все же понятие оказалось удобным  и применимым достаточно широко (Тишков, 1986, 1993). Причем подразумевалось, что локальная фауна является составной частью локальной биоты. Только подчеркнем, что минимум-ареал для выявления разнообразия  отдельных таксономических групп растений и животных будет все же различным, а понятие «сообщество» при оценке видового разнообразия, на наш взгляд, несмотря на постоянное обращение к нему классиков (Whittaker, 1972), не всегда обосновано. Растительное сообщество (фитоценоз) никак не совпадает по границам с сообществами отдельных групп насекомых, птиц  или мышевидных грызунов, разнообразие которых также требует оценки и локализации в границах «своего» экотопа.
                Обычно вслед за Р. Уиттекером (Whittaker, 1972) различают инвентаризационное и дифференцирующее разнообразие. Первое представлено:

• элементарной выборкой (пробой) биоты;
• альфа-разнообразием (биоразнообразием конкретного относительно однородного ценоза или его отдельного биотического элемента – флоры, фауны);
• гамма-разнообразием (биоразнообразием совокупности взаимосвязанных в пространстве местообитаний и представленных на них сообществ, разнообразием ландшафта или его отдельного биотического элемента – флоры, фауны).

• бета-разнообразие (разнообразие сообществ на конкретном градиенте абиотической среды)
• дельта-разнообразие (биотическое разнообразие сравнительно крупного региона, в котором представлено разнообразие сообществ на градиенте абиотической среды)
• эпсилон-разнообразие (биотическое разнообразие в границах зонального градиента среды – зоно-биома, биома, крупного зонального сектора)

• Эволюционное время (с возрастом сообществ растет их разнообразие, а более древние тропические экосистемы богаче экосистем умеренного пояса).
• Экологическое время (более длительное время позволяет расселиться видам, имеющим соответствующие адаптации).
• Устойчивость и предсказуемость климата (понятно, что среда с устойчивым климатом допускает возможность узкой специализации и росту разнообразия ниш, а, следовательно, и видов).
• Пространственное разнообразие (рост разнообразия местообитаний, их комплексность и мозаичность гарантирует рост видового богатства).
• Высокую и стабильную первичную продукцию, запасы фитомассы и разнообразие их слагающих (они дают широкий выбор пищи, ее доступность и возможность специализации видов).
• Наличие высокого уровня конкуренции (именно она при насыщении популяций особями становится движущей силой специализации ниш по ресурсам и местообитаниям и приводит к росту разнообразия, как это наблюдается в тропических лесах).
• Работа механизмов избирательной элиминации и разреживания (гибель организмов при климатических аномалиях или воздействии хищников может приводить к изменениям разнообразия; и то и другое стимулирует рост  разнообразия жертв и, как правило, представляет собой альтернативу механизмам конкурентного исключения.

                В последние годы опубликованы глобальные обзорные карты видового богатства, число видов в которых рассчитано для площади 10 000 км2 (Global biodiversity, 2000). Для б. СССР, России и ее регионов обзорные карты видового богатства построил Л.И. Малышев (1994) для различных площадей выявления -  100, 1000, 10000 и 100000 км2. Для флоры Восточной Европы пространственное изменение разнообразия рассмотрено О.В. Морозовой (2004). Ранее общие закономерности были выявлены на разных уровнях - глобальном, региональном, и локальном (Малышев, 1994; Злотин, Тишков, 1989;  Морозова, 2003).
                Можно говорить о росте выявляемого разнообразия организмов с увеличением площади исследования. Однако, некоторые отклонения демонстрируют особо охраняемые природные территории, которые организовывались зачастую на территориях с аномальным разнообразием местообитаний и в условиях строгой охраны становятся своего рода «губкой», впитывающей виды с соседних территорий (Табл. 6-10). В староосвоенных регионах они больше напоминают «островные» экосистемы в окружении индустриального или аграрного ландшафта.
                Для определения минимальной площади выявления, например флористического или фаунистического богатства, строятся графики зависимости числа выявляемых видов от площади обследованной территории. Выход кривой на «плато» и будет показывать размер территории или акватории достаточной для количественной характеристики ее видового разнообразия. Как правило, в островной биогеографии принято считать, что десятикратное увеличение площади острова дает двукратное увеличение его биоразнообразия. Представленные в обзоре современного состояния биоразнообразия России (Современное состояние …, 2003; Сохранение биоразнообразия …, 2004) и в нашей последней работе (Тишков, 2005) данные о биоразнообразии заповедников и национальных парков демонстрируют более сглаженные изменения, что подтверждает мысль о сохранении исходного уровня биоразнообразия и даже его увеличения за счет инвазий на заповедные территории. Это достигается сочетанием покровительственной и территориальной  охраны природных экосистем и биоты. с одной стороны, и существованием многих ООПТ в окружении аграрного или индустриального ландшафта, с другой.
                Обилие цифр в научной литературе последних десятилетий ХХ в., характеризующих биоразнообразие сообществ, экосистем, охраняемых территорий, отдельных регионов и стран, к сожалению, не послужило реальной основой для создания новой теории и системы глобального мониторинга состояния биоразнообразия и повышения эффективности его сохранения. Так и не появились ученые, подобные Р. Маргалефу, Р. МакАртуру, В. Брауну,  Дж. Коннелу, К. Дарлингтону, Д. Гудману, Дж. Хатчинсону, Р. Мэю, Ю. Одуму, Е. Пианке, Е. Уилсону, Р. Уиттакеру и другим, заложившим основы учения о разнообразии организмов и факторах его определяющих. Основополагающие работы большинства из них были переведены на русский язык и послужили катализатором развития экологических и биогеографических исследований в нашей стране. Следует выразить особую благодарность Г.С. Розенбергу (2004), взявшему на себя труд воспроизвести этапные для развития теоретической экологии, в т.ч. касающиеся теории биоразнообразия,  работы  не только зарубежных, но и отечественных экологов. В книгу «Антология экологии» он включил классические статьи Л.Г. Раменского, В.В. Станчинского, В.Н. Сукачева,  И.К. Пачоского и др.  Но будет справедливым отметить, что и в современной российской научной литературе можно найти работы, важные для понимания экологических и географических закономерностей  биоразнообразия – Б.А. Юрцева, П.П. Второва, В.В. Жерихина, А.М. Гилярова, Ю.Г. Пузаченко, В.А. Красилова, Ю.И. Чернова и др. В них «магия цифр» превращается в относительно строгую теорию, позволяющую не только объяснять, но и строить стратегию защиты биоразнообразия. Ведь задачи, поставленные Конвенцией о биологическом разнообразии в отношении сокращения темпов снижения биоразнообразия, могут быть достижимы лишь при условии корректных оценок его прошлого и современного уровня и выявления угроз. «Болезнь» современной экологической политики – параллельное (не пересекающееся) развитие науки и механизмов принятия решений в охране природы, а также мобилизация в ряды практиков охраны природы  преимущественно алармистов по мировозрению, что мешает быстрому внедрению в природоохранную практику научных разработок и принятию взвешенных стратегических решений. Это особенно важно для сохранения биоразнообразия, где результаты правильных действий можно получить лишь через десятилетия, а временные успехи (например, увеличение популяции тигра или дальневосточного леопарда на 5-10 экземпляров) нельзя принимать только на  счет крупных инвестиций.

                Как мы уже отмечали выше реальное сокращение глобального биоразнообразия пока не имеет угрожаемых масштабов. Другое дело угроза исчезновения редких видов в отдельных регионах планеты, уничтожение их местообитаний, сокращение площадей девственных лесов, истощение биоресурсов морских и пресноводных водоемов, инвазии чужеродных видов и пр. Поэтому все разговоры о «снижении разнообразия» надо отводить, и принимать во внимание только конкретные региональные проблемы, информацию о тенденциях изменения численности и состояния популяций видов, перешагнувших порог репродукционной способности и не способных без поддержки со стороны человека восстановиться. И это при балансе и даже некотором опережении темпов видообразования над вымиранием видов на современном отрезке времени. Для таксонов, состояние популяций которых угрожаемое (нарушены механизмы природной репродукции) еще в 1949 г. прошлого века Международный Союз Охраны Природы создал Комиссию по редким видам и начал действия по их спасению.
                Перечислим основные факторы возможного сокращения биоразнообразия:
                Огонь и биоразнообразие. Данная проблема по древности своего проявления имеет приоритет среди других. Например, большинство лесных пожаров в наше время возникает по вине человека - от 40 до 90%. Но огонь играл значительную роль в динамике девственных лесов и до активного их освоения первобытными людьми. Так, структура, ритмика функционирования, сукцессионная динамика многих типов лесов возникли под воздействием «дикого» огня. К ним относятся, например, большинство типов сосняков (Pinus sp. sp.), лиственничников ( Larix sp. sp.). дубрав (Quercus sp. sp.). Следы лесных пожаров обнаружены в отложениях каменноугольного периода.
                Огонь повлиял на процесс видообразования и выработку у растений различных приспособлений для выживания при пожарах и быстрой реабилитации после действия огня. Такие растения составляют особую экологическую группу - пирофитов и встречаются  в природных экосистемах всех термических поясов Земли - от тундр до тропиков. Можно выделить следующие свойства, характерные для этих видов:

• способность распространять семена только после воздействия огня (яркий пример - Pinus contorta во Флориде, США);
• наличие толстого слоя коры у древесных растений, препятствующего обжигу при низовых пожарах (характерно для многих видов Pinus, Quercus и др.; у большинства деревьев сухих саванн также отмечается толстый слой коры - у баобабов, акаций и др.);
• высокое расположение кроны, не позволяющее низовому огню достать мелкие ветви и листву (типично для акаций Acacia, эвкалиптов Eucaliptus, сосен Pinus и др.);
• твердая оболочка семени; свойство семян прорастать лишь при воздействие огня (например, у австралийских видов протейных);
• лучшее приживание всходов на гарях в отсутствии конкуренции взрослых растений (многие травянистые растения, захватывающие гари в первые годы после пожара, в первую очередь растения с легко переносимыми ветром семенами).

1. Расширение экономических связях материков, приводит в движение каналы "сообщающихся сосудов" между биогеографическими областями. Они формируют совместно с природными потоками биоты "биотический дождь" - пул для преднамеренной и непреднамеренной интродукции.
2. Хозяйственная деятельность расширяет спектр местообитаний и вызывает дефицит организмов для новых из них, особенно для тех, которые имеют иные, по сравнению с зональными, параметры абиотической среды. По правилу "растекания жизни" В.Н. Вернадского участки, свободные от конкурентного давления местных флоры и фауны оказываются ареной натурализации видов-экзотов. Первыми (во времени) пришельцами становятся виды интразональных местообитаний (например, пойм, где хронические нарушения привели к формированию комплекса видов-пионеров, и каменистых осыпей в горах), а только затем - пришельцы с других регионов и континентов.
3. Формирование "вторичных (антропогенных) ареалов" - свойственно, в первую очередь видам со сходной нормой реакции, с близкими параметрами экологической ниши и викарирующим видам. Можно строить "биогеографический прогноз" (Тишков, 1993) в отношении инвазий тех или иных видов и групп растений и животных для конкретных территорий старого и нового хозяйственного освоения, но общее правило - предрасположенность к интродукции у вида выше при наличии "симметричных биомов" или участков со сходными климатическими условиями на других материках.
4. На основе анализа особенностей современного процесса преднамеренной и непреднамеренной интродукции насекомых показал, что уже сложились "пары" в процессе симметризации биот при их глобальном обмене, а именно - "североамериканско-европейская", "азиатско-американская", "американо-австролийская", "африкано-австралийская" и т.д.. В основном, доминируют долготные обмены, но уже намечаются перспективы формирования симметричных структур южного и северного полушарий (пример с "европейской" биотой в южной Австралии и в Новой Зеландии.
5. Антропогенная трансформация экосистем особенно опасна для биоразнообразия тогда, когда происходит коренное изменение сукцессионной системы, обеспечивающей становление и восстановление природных экосистем; собственно открытыми для инвазий оказываются группировки и простые сообщества ранних стадий сукцессий и экосистемы на заключительных стадиях дигрессии. В иных состояниях экосистемы исключительно "консервативны" и практически закрыты для инвазий. Человек может направленно уничтожать экологические ниши (саму возможность жизни вида растения или животного), содействовать внедрению новой экологической ниши и даже ее замещению. «Перемешивание биот" и биотические инвазий - новая задача, формулируемая как необходимость карантина для видов-экзотов и мониторинга инвазий чужеродных видов с оценкой биогеографических последствий преднамеренной и непреднамеренной интродукции. К сожалению, единой системы мониторинга состояния биоразнообразия, которая оперативно контролировала процессы появления, инвазии и интродукции новых видов растений и животных в России, да и в большинстве других стран, нет. Прекратился мониторинг и детальный анализ завоза карантинных видов в Россию (Тишков и др., 1995; Первый Национальный доклад..., 1997; Концепция…, 2004), а биогеографическая фоменология "биологического загрязнения" вообще выпала из аппарата обоснования практических действий типа "борьбы" с заносными видами.

• опыт более 15 стран (Аргентина, Австралия, ЮАР, США, Канада и др.), где суммарно площади посевов ГМ-растений уже превысили 175 млн. га);
• выращивание ГМ-культур требует  меньше топлива, оно более экономично и устойчиво по годам вне зависимости от погодных аномалий;
• они требуют меньше традиционных пестицидов, что снижает угрозу здоровья населения и состоянию окружающей среды;
• возрастает безопасность продуктов питания и кормов (пример с Bt-кукурузой, содержащей меньше микотоксинов);
• суммарно все преимущества дают и более высокую урожайность, что в целом способно стабилизировать аграрный сектор в развитых и развивающихся странах.

• нет гарантий, что ГМ-культуры с заданными полезными свойствами не теряют других, не менее ценных качеств, которые, правда, имеют отношение к другому сектору экономики (например, устойчивый к насекомым-вредителям ГМ-картофель фирмы «Мансанто» плохо хранится);
• устойчивость к вредителям, приобретенная ГМ-культурами, будет стимулировать появление новых модификаций вредителей и так до бесконечности (этот путь пройден в отношении ядохимикатов, когда хватало 7-8 поколений, чтобы получить новую форму, способную разбить «защитный механизм» (в России уже известны генерации колорадского жука, способного поедать завозной ГМ-картофель);
• известно, что у большинства сельскохозяйственных культур имеется облигатный набор сорняков, часто близкородственных форм; отсюда угроза передачи им чужеродного гена и повышения их резистентности к мерам борьбы с ними;
• в регионах, где велик риск соприкосновения ГМ-растений с популяциями диких родичей (например, сои на Дальнем Востоке и на Северном Кавказе, пшеницы на Алтае и Северном Кавказе и т.д. возможно «переопыление» диких  форм и появление у них чужеродных генов, отсутствующих в природе. Причем, этот процесс необратимый и чреват последствиями, которые способны дать «генетические химеры» (Дорохов, 2002);
• формирование более патогенных форм микроорганизмов, в т.ч. вирусов и бактерий за счет рекомбинации РНК клетки ГМ-растений и РНК природных изолятов микроорганизмов (например, вирусов); вопрос об их потенциальной опасности для человека и окружающей среды остается открытым;
• потенциальная возможность неконтролируемых мутаций в трансгенных организмах и восстановление или усиление за счет мутагенеза патогенности вирусного генома; эти случаи описаны в литературе (Атабеков, Морозов, 2002);
• потенциальный риск приобретения новых свойств патогенных микроорганизмов у трансгенных растений (пока это показано для штаммов вирусов, вызывающих заболевания некоторых культурных растений) менять переносчиков  (насекомых, нематод и др.) или изменять тип переноса; отсюда шаг к внедрению в природные очаги болезней растений и животных и даже возможности формирования новых форм природно-очаговых заболеваний (с новыми носителями, переносчиками);
• потенциальная угроза получить в результате внедрения ГМ-культур активизацию диких форм патогенных микроорганизмов и расширения ими круга хозяев (защищаясь от одной болезни или вредителя ГМО стимулирует появление новых);
• синергизм, вызванный воздействием совместно развивающихся микроорганизмов в трансгенных растениях с заданным свойством устойчивости, например, к  вирусам  и бактериям; это приводит к усилению патогенности инфекций;
• обсуждаемые пока в СМИ (а не в научной литературе) последствия использования ГМ-кормов и ГМ-БАД (биологически активных добавок) в птицеводстве и животноводстве, приводящие к развитию ожирения в следующих поколениях потребителей мясной продукции (мяса бройлеров, свинины и говядины) в США;
• наличие аллергенов у ГМ сои и продуктов, приготовленных на ее основе, в т.ч. молочных, используемых в качестве добавки к детскому питанию  и т.д.

                Опыт человечества в охране живой природы невелик. То, что мы выдаем за многовековой опыт охраны (охрана священных рощ, охотничьи заказники, регулирование лесопользования и пр.) по сути – культовые запреты или примеры традиционного устойчивого (регламентированного) использования биоресурсов, установление норм обычного права в природопользовании. Сама по себе гуманитарная составляющая охраны живой природы (для сохранения среды обитания человека, спасение природы для будущих поколений) стала формироваться в развитых странах по мере решения острых социальных и экономических задач развития и формирования гражданского общества. Поэтому так остры экологические проблемы в развивающихся странах – призывать к охране природы когда жизнь нищего населения зависит от биоресурсов по меньшей мере кощунственно. Помимо гуманитарной составляющей в последние десятилетия стали внедряться экономические стимулы и финансовые механизмы сохранения биоразнообразия по мере развития экотуризма, рекреации, устойчивого лесопользования и пр. Так что, чисто утилитарные цели охраны живой природы отходят постепенно на второй и третий планы, что, на самом деле усложняет саму задачу, увеличивает число конфликтов интересов государства, общества, бизнеса, но в то же время усиливает гуманитарные позиции за счет учета экосистемных услуг природы, а следовательно - экономических стимулов и новых финансовых механизмов.
                Ответить на вопрос, как сохранить биоразнообразие, можно лишь ответив на вопрос – какие виды мы теряем в первую очередь? Это, прежде всего, редкие, стенотопные узкоареальные виды растений и животных. Например: болотные растения (при масштабных мелиорациях, нарушающих необратимо абиотическую среду), тенелюбивые и требовательные к постоянной влажности воздуха орхидеи (при вырубке тропических лесов), древнюю группу осетровых рыб (при трансформации  мест их нереста и избирательном промысле) и т.д. Понятно, что бессмысленно покровительственно охранять и разводить редкие виды, если их местообитания уничтожены. Трудно сохранить вид только посредством территориальной охраны, если не создать стимулов его охраны (одни гуманитарные идеи чаще всего, не срабатывают). Опыт последних лет показывает, что и выход на устойчивое использование биоразнообразия в отсутствии социальной поддержки бедного населения абсолютно не эффективен и способствует расширению браконьерства. А культивирование редких видов зачастую приводит к закреплению в разводимых линиях генетических отклонений и снижению репродукции. Эти ограничения можно избежать, если мероприятия по сохранению биоразнообразия, разрабатывать и реализовывать на основе стратегии спасения редких видов и их местообитаний. Пример
                Остановимся кратко на  приоритетных направлениях сохранения биоразнообразия. Тем более, что достаточно много аспектов этой проблемы изложено в обзоре «Современное состояние биоразнообразия…, 2004) и в нашей книге (Тишков, 2005):

1. Охрана биоты и экосистем в процессе использования – применение комплексного управления экосистемами (Малавские принципы Конвенции о биологическом разнообразии) и оперативных указаний по устойчивому использованию биоразнообразия (Аддис-Абебские принципы Конвенции о биологическом разнообразии). Заинтересованность государства, общественности, местного населения, коммерческих структур в сохранении ресурсов биоразнообразия и природных экосистем складывается, прежде всего, из понимания их экономической ценности, а также ценности экосистемных услуг – климаторегулирующих, средообразующих, рекреационных, биоресурсных и пр. Такой в значительной степени утилитарный подход позволяет обеспечивать принцип повсеместности охраны живой природы и исключать возникновение конфликтных ситуаций в процессе природопользования и организации охраняемых природных территорий. Здравый смысл развития человечества подсказывает, что для биомов, природных зон и крупных регионов должно быть нормировано соотношение полностью нарушенных (пашня, промышленные зоны, дороги и пр.), нарушенных полуприродных (природные пастбища, вторичные леса, водохранилища, и пр.) и ненарушенных (природных) экосистем. В такой стране как Россия, где представлены 8 природных зон и большая часть территории малонарушенная и ненарушенная, желательно сохранить современных баланс между трансформированными и не трансформированными землями, а для некоторых регионов центра и юга России увеличить долю экосистем с близким к природному состоянием. Этому может способствовать как раз изменение режима использования, выбор его альтернативных, не вызывающих трансформацию биоты и экосистем, форм, например экологический туризм, промысловую рекреацию, устойчивое лесопользование и др. Одновременно может идти речь об усилении нагрузок и повышении эффективности использования нарушенных, используемых в хозяйстве земель – аграрных, промышленных, селитебных, лесных. Все международные призывы к сохранению крупных участков ненарушенной природы однозначно должны  сопровождаться предложениями по международной финансовой компенсации возникающих в связи с этим экономических (недополученные выгоды), социальных (снижение уровня жизни, безработица) и экологических (усиление нагрузок на природные экосистемы в других регионах) издержек.
2. Покровительственная охрана редких и исчезающих видов, к сожалению, в отрыве от сохранения и восстановления экосистем, мало эффективна. Это показал опыт последних десятилетий по сохранению многих краснокнижных видов растений и животных, когда крупные природоохранные инвестиции, например, в восстановление популяции уссурийского тигра или дальневосточного леопарда, на фоне деградации дальневосточных лесов и сокращения численности в них копытных животных, не давали ожидаемого результата. С другой стороны, без таких действий, как выявление редких видов, работы по установлению их статуса – включение в федеральную и региональные красные книги, определение факторов, негативно действующих на данный вид, организация территориальной охраны, контроля, мониторинга, защиты местообитаний и пр. большинство из этих видов давно бы исчезли в стране.
3. Создание питомников редких видов, развитие ботанических садов, зоопарков, парков птиц, живых коллекций растений и животных, криобанков семян и пр., на наш взгляд весьма  полезна в деле сохранения биоразнообразия с двух позиций. Во-первых, всеми этими действиями создается огромных взаимодополняемый пул редких видов, сохраняемых in-situ, в неволе, в процессе культивирования. Во-вторых, все вместе, учреждения, призванные заниматься разведением диких растений и животных, особенно питомники дикой флоры и фауны, способны выполнять масштабную роль по поддержке мероприятий по экологической реставрации природных экосистем за счет семян, посадочного материала, животных для реинтродукции. Целый ряд животных в настоящее время представлен в зоопарках и питомника шире, чем в природе.
4. Территориальная охрана биоразнообразия и создание экосетей охраняемых природных территорий – наиболее эффективная, но все же, экстенсивная, по сути, форма охраны живой природы. Механическое приращение системы федеральных, региональных и местных ООПТ, к сожалению, не выполняет  в требуемом объеме, в соответствии с долей земель, получивших  в нашей стране статус ООПТ. Почему?  Во-первых, серьезные управленческие просчеты последних лет, связанные с трансформацией природоохранных служб в целом и управления государственной системой ООПТ в частности. На федеральном уровне заповедниками, национальными парками, федеральными заказниками и  памятниками природы занимается всего несколько специалистов. Во-вторых, крайне слабое финансирование собственно территориальной охраны биоразнообразия и природных экосистем на ООПТ. Охрана испытывает нужду в кадрах, технике, транспорте, современном оснащении. Очень трудно при ущербном природоохранном законодательстве вести инспекторскую работу на ООПТ – отлавливать нарушителей, составлять протоколы, изымать орудия браконьерства, транспорт и пр., а главное – доводить до суда, наказаний, штрафов. В-третьих, традиционно, российские ООПТ были центрами научных исследований, обеспечивающих мониторинговые наблюдения за состоянием биоразнообразия. Сейчас исследования сведены к минимуму, прерываются многолетние ряды наблюдений, уходят специалисты, нарушается связь заповедной науки с академической и отраслевой наукой. В-четвертых, система финансирования ООПТ никак не перейдет на вполне уместные в России новые финансовые механизмы и экономические стимулы. ООПТ России выполняют масштабную работу на национальном и глобальном уровнях по поддержке биосферных функций, а выражаясь в экономических категориях – выполнении глобальных экосистемных услуг. Так, могут быть выражены в реальных цифрах стоимость участия ООПТ в охране стока крупных рек, улучшении качества природных вод, воспроизводстве промысловой фауны, развитии туризма и рекреации, вклад в глобальный баланс углерода, регулирование климата и пр.  При таких подходах охрана живой природы становится финансово выгодной отраслью.
5. Экологическая реставрация нарушенных земель – одно из самый действенных, востребованных, но исключительно капиталоемких направлений охраны живой природы в развитых странах. В отличие от сравнительно примитивной технической и универсальной биологической рекультивации натушенных земель экологическая реставрация направлена на формирование близких к исходному состояний экосистем, ее технологии зонально адаптированы и используют для восстановления местные ресурсы биоты – семена, посадочный материал и пр. Она включает восстановление исходного рельефа, гидрологического режима, почвенного и растительного покрова, населения животных и в некоторых случаях – традиционного хозяйствования. Затраты по нашим экспериментам в разных регионах России и Украины (Тишков, 1993, 1996, 2000) могут составлять от 20-30 тысяч до 70-100 тысяч долларов США на 1 га. Наиболее высокие оценки предназначены для земель, имеющих нефтяное и другое химическое загрязнение, требующее детоксикации, нейтрализации, удаления и перевозку на специальные полигоны хранения отходов, восстановление и консервацию мерзлотного режима. В России движение за экологическую реставрацию нарушенных земель, как форма приложения добровольных усилий движения «зеленых» только начинается и пока не получило широкого распространения, в отличие от участия в абстрактных выступлениях за подписание Киотского протокола или против продуктов, подготовленных на основе генно-инженерных технологий. Странный дисбаланс общественного внимания – масштабные разрушения природных экосистем, приводящие к реальным глобальным изменениям климата за счет макроизменений альбедо, испарения, атмосферного переноса тепла и влаги игнорируются, а на  уровень наднациональных институтов выносятся спорные идеи о природных и антропогенных составляющих баланса углерода!
6. На наш взгляд, высокий эффект в деле сохранения биоразнообразия может дать максимальное использование имеющихся аграрных, лесных и промышленных земель, что снижает нагрузки на природные экосистемы. Площади земель, включенных в аграрное и промышленной производство и отведенных под линейные сооружения и населенные пункты, должны быть минимизированы, а их отведение для соответствующих целей - строго нормировано. Следует обратить снимание на не обоснованные широкие экспансии населенных пунктов в районах нового освоения, преимущественно на севере и в Сибири, когда планируемая площадь поселка через 10-15 лет освоения превышается в несколько раз. Низкая продуктивность степной пашни приводит к включению в оборот новых часто целинных земель, распашке пастбищного клина. Игнорирование внедрения технологий устойчивого лесопользования и лесное браконьерство приводят к необходимости расширения лесосеки в транспортно доступных и приграничных районах за счет девственных лесов, играющих важную средообразующую, рекреационную и природоохранную функции. Минимизация нагрузок на природные экосистемы и максимальное использование необратимо нарушенных земель  - реальное и эффективное направление стратегии экологизации хозяйства.
7. Возможности минимизации нагрузок на природные экосистемы дает и такое экологически ориентированное направление хозяйствования, как введение в культуру промысловых и хозяйственно ценных видов фауны и флоры, повышение урожайности сельскохозяйственных культур и продуктивности домашнего скота. Широкое распространение марикультур и  «зеленая революция», включая внедрение ГМО-культур (высокоурожайных, устойчивых к болезням и вредителям, с заданными пищевыми и прочими свойствами) по сути, спасли, правда на время, морские экосистемы и тропические леса от новой экспансии в связи с ростом населения на Планете. Тот же Китай решает проблемы продовольственного обеспечения населения и развития промышленности в последнее десятилетие не за счет экспансии на новые земли и хищнического освоения морских биоресурсов, а за счет интенсификации промышленности, аграрного производства и масштабного развития марикультур в прежних границах нарушенных земель. Параллельно  идет расширение системы ООПТ и туризма на них, доходы от которого уже сопоставимы с доходами от прочих отраслей.
8. Среди рецептов сохранения биоразнообразия мы выделяем также развитие биологически, экологических и географических фундаментальных и прикладных исследований. Правильно выбранные приоритеты в деле охраны природных экосистем, научная экспертиза принимаемых природоохранных решений – важный элемент эффективного экологического инвестирования. Всегда ли необходимо для охраны редких видов создавать ООПТ? А тот ли объект, ради которого создавалась данная ООПТ, представлен на ней? Может ли простой лесник, инспектор и даже рядовой научный сотрудник разбираться в тонкостях таксономии? Без понимания таксономического статуса охраняемых объектов, без знания экологии охраняемых растений и животных, без оценки состояния их популяции, понимания тенденций динамики численности в разных частях ареала трудно принимать решения по сохранению биоразнообразия. На наш взгляд, на 70-80% эффект природоохранных действий определяется правильными научно обоснованными рекомендациями. Вопрос - насколько жизнеспособны виды, особенно редкие, в современных условиях и стоит ли создавать им особые условия? Но ответить на него могут только ученые на основании многолетних полевых исследований и экспериментов. На наш взгляд, в современных условиях большинство видов из Красной книги России вполне жизнестойки. Пока есть достаточные территории и акватории для их развития – виды будут существовать. У многих, особенно, древних видов, по-видимому, норма реакции на меняющуюся среду по отдельным градиентам среды настолько широка, что позволяет им осваивать новые ниши. Другой вопрос, тратить миллионы долларов на спасение вида – всегда ли это оправданно даже с моральных позиций, когда знаешь, что, чуть ли не половина населения Планеты живет за чертой бедности. Даже в России, с ее нерешенными проблемами бедности 20-30% населения, отстоять бюджет сохранения редких видов достаточно трудно. А каково слаборазвитым странам? В Национальной стратегии сохранения биоразнообразия (2001) именно с научных позиций расставлены акценты и приоритеты действий, названы стратегические направления работ на перспективу, угрожаемые регионы и предложен комплекс профилактических мероприятий.  К этому следует добавить, что одним из результатов долгосрочного проекта Глобального Экологического Фонда «Сохранение биоразнообразия» в России (Проект ГЭФ…, 2002) стал вывод, что главные природоохранные инвестиции следует ориентировать на староосвоенные регионы – на развитие экосетей, создание новых ООПТ, экологическую реставрацию нарушенных земель, создание питомники дикой флоры и фауны, на экологизацию промышленности  аграрного сектора и т.д. Эффект в деле сохранения биоразнообразия в нашей стране на современном этапе может дать борьба с бедностью, повышение экологической культуры и экологическое образование, формирование в СМИ позитивного образа природоохранной деятельности, национальной гордости за государственную систему ООПТ – одну из лучших в мире.
9. Сохранение биоразнообразия России - задача глобальная. Ни одна страна не способна ее решать самостоятельно, тем более Россия, природные экосистемы которой реально влияют на состояние биосферы планеты, ее климат и качество среды. Она имеет более 60 тыс. км морских и сухопутных границ, ее территория пересекается крупнейшими миграционными путями птиц, а большинство омывающих ее морей (Каспийское, Черное, Азовское, Балтийское, Баренцево, Японское, Берингово и др.) имеют международный статус. Поэтому значительные усилия по сохранению биоразнообразия России предпринимаются не только национальными, но и международными организациями. Конкретно для сохранения биоразнообразия наибольшие усилия предпринимаются международными конвенциями - Конвенцией о биологическом разнообразии (КБР), О водно-болотных угодьях, имеющих международное значение, главным образом в качестве местообитаний водоплавающих птиц (Рамсарская конвенция), О международной торговле видами дикой фауны и флоры, находящимися под угрозой исчезновения (СИТЕС) и др.

                Начиная с 1999 г. в России заметно сократилось финансирование охраны природы  в целом из федеральных источников. Вслед за этим с 2001 г. резко снизилась международная финансовая поддержка сохранения биоразнообразия. В то же время, заметен рост природоохранного финансирования в регионах, что подтверждается созданием в России в последние годы нескольких тысяч новых региональных  и местных охраняемых природных территорий, изданием региональных красных книг, инвестициями в экологически ориентированный бизнес.
За последние 10 лет доля федерального бюджета России на охрану природы снизилась более чем в 3 раза и составила в бюджете 2005 года только 0,15% расходной части. Платежи за пользование природными ресурсами в доходной части бюджета выросли за этот период более чем в 4 раза – с 2,0%  до более 10,0% в 2004 г. Платежи за загрязнение окружающей среды после 10-летия исправных выплат практически перестали поступать в доход государства с 2002 г., т.к. Федеральный Экологический Фонд, где они накапливались, был закрыт в 2001 г. В итоге «грязный подъем экономики» начала ХХI в. в России инициировал высокие темпы прироста ВВП, который в последние годы составляет 7-8% в год, но оценивается, как и прежде, без учета экологических издержек и истощения ресурсов. Успехи России в добыче нефти и газа не повлияли на рост государственных инвестиций в охрану природы (Tishkov, 2004).
В абсолютных величинах в последнее 10 лет суммарные затраты на охрану окружающей среды в России составляли около 6,0-6,5 млрд. долларов США в год, из которых около 0,9 млрд. долларов США – затраты на охрану живой природы («зеленые проекты»). Государственное финансирование охраны природы осуществляется через Федеральные целевые (в разные годы их было от 20 до 50) и региональные программы. Но  реальное исполнение этих программ составляло 10-32%. Программы по сохранению амурского тигра, охране озера Байкал, оздоровлению среды в бассейне реки Волга и по поддержке охраняемых природных территорий в 1999-2002 г.г. имели значительные внебюджетные источники финансирования (например, международные) и региональные финансовые ресурсы (от 20 до 80% и более). В 2004  г. и в перспективах 2005 г. финансирование охраны редких видов, сохранения экосистем в заповедниках и национальных парках в рамках федеральных программ практически не планируется.
                Анализ около 2300 международных «зеленых» проектов, реализованных в России в период с 1992 по 2002 гг. (Мартынов и др., 2001) в основном общественными организациями, показал, что за данный период поступило не менее 250-300 млн. долларов США (при максимальном годовом уровне 40-50 млн. долларов США в 1998-2000 гг.). Наиболее весомый вклад в международную поддержку сохранения биоразнообразия России внесли проекты ГЭФ, Всемирного Банка, Европейского Союза, ПРООН, ВВФ, МСОП, посольств Голландии, Великобритании, США. Например, Проект ГЭФ «Сохранение биоразнообразия» с бюджетом около 20 млн. долларов США был реализовал в 45 регионах Россиии профинансировал более 750 проектов. Около 700 проектов профинансировано USAID. Ежегодно десятки проектов финансируется Российским офисом ВВФ. В последние годы бюджеты целого ряда международных природоохранных организаций в России сократились, что сказалось на выполнении многих программ по приоритетным направлениям сохранения биоразнообразия. На процесс снижения международной поддержки оказали негативное влияние не только объективные причины (нежелание руководства страны находится в одной компании с развивающимися странами, стоящими в очереди за финансовой поддержкой охраны природы или несовершенство российского законодательства в отношении благотворительности, грантовой системы поддержки охраны природы и пр.), так и субъективные (почему надо развивать международное донорство в отношении России, если у нее столько «нефтяных денег», огромные золотовалютные резервы и год от года растет число миллиардеров?).
                Нужна ли на современном этапе развития экономики международная поддержка охраны живой природы в России? Ответ может быть только один – да. Во-первых, в России, к сожалению, пока еще не создано нормальное гражданское общество, которое могло бы контролировать и лоббировать позитивную бюджетную политику в отношении природоохранных инвестиций. А реализация международного проекта всегда сопровождается детальным финансовым аудитом и общественным контролем эффективности поддержанных природоохранных мероприятий. Во-вторых, Россия несет на себе бремя по поддержке большого количества особо охраняемых природных территорий международного статуса – участков всемирного природного наследия, «рамсарских» угодий, биосферных заповедников и пр., а также местообитаний исчезающих видов из списка Международного Союза Охраны Природы (белый медведь, амурский тигр и т.д.). Это не только прямые затраты на охрану, но и издержки в связи с ограничением хозяйственной деятельности на значительных площадях, требующие компенсации. В-третьих, 65% площади страны занимают природные (не нарушенные) экосистемы. Их функционирование и развитие биоразнообразия обеспечивают глобальные экосистемные услуги другим странам Планеты (стабилизации климата, регулирование водного режима, депонирование углерода, ассимиляционные функции в отношении загрязнения, сохранения глобального биоразнообразия и генетических ресурсов и пр.) в значительных объемах.  В-четвертых, пока еще в России неразвита система благотворительности, особенно в отношении охраны природы. И это, несмотря на то, что действуют десятки тысяч некоммерческих НПО и сотни экологических благотворительных фондов. Сравнительно быстро они превратились в экологические консалтинговые структуры с большим штатом и почти полным отсутствием добровольного труда, волонтерских служб. Поэтому, опыт и средства международных благотворительных организаций, которые прошли эти острые стадии развития очень нужны России и ее природе. В-пятых, анализ «географии» финансовой поддержки биоразнообразия в России показал явное несовпадение приоритетов национальных и международных инвестиций. Например, в середине-конце 90-х гг. ХХ в., центральные и южные регионы России практически не получали международной поддержки, в то время как Арктика, Сибирь, Байкал и Дальний Восток, в соответствии с запросами из районов нового освоения, имели, на наш взгляд, даже избыток средств (суммарно – от федеральных и региональных властей, компаний и международных доноров). Международная финансовая помощь более мобильная и способна экстренно реагировать на запросы времени. Она уже сейчас может строиться на учете объемов выполняемых природой России глобальных экосистемных услуг и компенсации за них. По предварительным нашим оценкам ее объем должен соответствовать доле вклада природных экосистем России в устойчивость биосферы и составить не менее 10-11% от всего объема возможной глобальной компенсации, а в современной ситуации – от объема мировых «экологических денег». Реальными получателями выгод, минуя посредников в лице общественных организаций, в данном случае должны стать те, кто обеспечивает охрану, поддержание природного режима и восстановления экосистем – собственно заповедники, национальные парки и другие ООПТ, а также представители экологически ориентированного бизнеса.
                Поэтому, среди приоритетов финансовой поддержки биоразнообразия России на компенсационной основе с учетом экосистемных услуг мы выделяем: территориальную охрану экосистем, спасение редких видов и восстановление их местообитаний, экологическую реставрацию степей, развитие экотуризма, эффективное использование недревесной продукции леса и других форм альтернативного хозяйствования в лесах, сохранение биоразнообразия среднегорий и низкогорий, профилактику возможных экологических последствий вступления России во  Всемирную Торговую Организацию, борьбу с бедностью как важный элемент снижения нагрузок на биологические ресурсы, повышение эффективности использования промышленных, селитебных и аграрных земель, всемерную поддержку научных исследований, в первую очередь таксономических, по экологии редких видов, устойчивости сообществ, современной биогеографии и других. По сути дела всех тех направлений деятельности, о которых было сказано выше.